Диссертация на степень доктора церковных наук Православного богословского института в Париже

Природа человека

Исходною точкою в учении о человеке является для св. Василия его смертность. "Что такое родилось?.. – спрашивает он в беседе в честь мученицы Иулитты. – Человек. А если человек, то, конечно, и смертный. Что же необыкновенного, если смертный умер?"⁶⁷². Несколько пространнее говорит он об этой немощности смертного человека в другой беседе: "Человек посеян в утробе матерней. Но этому семени предшествовала скорбь. Семя брошено в бразды естества; если только подумать об этом, то устыдишься начал рождения. Бренное семя изменилось в кровь; кровь одебелела в плоть; плоть со временем приняла на себя образ; образовавшееся непонятным для ума способом одушевилось; стесняемый зародыш скачет, негодует на это узилище естества. Но едва наступило время рождения, распались затворы чревоношения, отверзлись двери естества, материнская утроба разрешила удерживаемый ею дотоле плод. Выскользнул в жизнь этот борец скорби, вдохнули в себя воздух эти уста твари; и что же после этого? Первый от него звук – плачет?..." И несколько ниже св. Василий говорит: "Вслед за суетными надеждами идет смерть, посмевающаяся смертным"⁶⁷³.

Такое же настроение и почти такой же реализм описания мы найдем и у друга св. Василия, у св. Григория Богослова, но общая окраска его взглядов на человека будет, как увидим ниже, несколько отлична.

Эта смертность является последствием греха, т.е. той именно расщепленности естества человеческого, о котором было говорено выше. До падения Адам "был горе... имел начальство по подобию ангелов, по своей жизни был подобен Архангелам, и слышал божественный голос"⁶⁷⁴. Адам пребывал с Богом в единении любви.

Если обратиться к составу человека, то при ясной дихотомии св. Василий различает значительную сложность внутренней природы, т.е. души. "Наша жизнь двояка; одна свойственна плоти, скоропреходящая, а другая сродна душе, не допускает предела"⁶⁷⁵. Душа эта разумна⁶⁷⁶. Человек обладает особым свойством – разумностью, отличающим его от прочих животных⁶⁷⁷. Поэтому и самое важное благо для человека это мудрость и благоразумие⁶⁷⁸. "Душе невозможно существовать, не зная Творца; ибо неведение Бога – смерть для души"⁶⁷⁹. "Ум – это кормчий, который направляет помыслы, и управляет страстями и раздражением"⁶⁸⁰. "Душа есть подобие неба, так как в ней обитает Господь; плоть же составлена из земли, и в ней обитают смертные люди и бессловесные животные"⁶⁸¹.

Природа души определяется им еще и так: "Что существенно наше? Это душа, которою мы живем, существо тонкое и духовное, не имеющее нужды ни в чем обременяющем; это – тело, которое Творец дал душе колесницею в жизни. Ибо вот что человек: ум, тесно сопряженный с приспособленною к нему и приличною плотью... Ему назначено начальствовать над тем, что на земле. Пред ним распростерта тварь, как училище добродетели"⁶⁸².

Сложность, или, точнее, свыше данная богатая природа человека, говорит о божественном отпечатке на ней. Человек носит на себе начатки всей вселенной, он соотносителен с ней, логосы всего бытия находят в нем свое отражение. Поэтому св. Василий и может сказать: "...нет нужды искать следов Зиждителя в устройстве вселенной, но в себе самом, как в малом каком мире ты усмотришь великую Премудрость своего Создателя"⁶⁸³.

Что касается психологической терминологии, то он верен традиции древней философии: в душе им различаются силы раздражительная, желательная и разумная⁶⁸⁴.

Образ и подобие Божие

В разумности души усматривает св. Василий образ Божий в человеке, однако, это не следует понимать в духе узкого интеллектуализма. С одной стороны, правда, он говорит: "Мы – это душа и ум, поскольку мы сотворены по образу Создателя"⁶⁸⁵. Или: "мы из небытия в бытие приведены, мы сотворены по образу Создавшего, имеем и разум, и слово, которые составляют совершенство нашей природы, и которыми познаем мы Бога"⁶⁸⁶. Но, конечно, не самое свойство разумности, не нечто заключенное в субстанции ума составляет этот образ, а способность и стремление его к Богу. В естестве человека заложен порыв, некая подвижность к духовному.

В аскетической устремленности к очищению св. Василий яснее прозревает, чем отличен человек от прочих тварей. "Страсти отдалили душу от сродства с Богом... через очищение от срамоты греха человек возвращает древний вид царскому образу. А в блаженном созерцании образа увидишь неизреченную красоту Первообраза"⁶⁸⁷. Эти слова напоминают рассуждения св. Афанасия.

В книге "О Св. Духе" он говорит: "мы обязаны уподобляться Богу, сколько это возможно для естества человеческого; уподобление же невозможно без ведения"⁶⁸⁸. "Цель христианства – подражание Христу в мере вочеловечения, сколько это сообразно со званием каждого"⁶⁸⁹.

В учении св. Василия видно, что образ не есть субстанциальное качество, что-то заложенное и уже готовое в душевном складе человека. Это есть как раз задача, необходимость раскрыть в себе свое творческое начало. Из этого он делает интересные выводы.

В "Пространно изложенных правилах" (ответ 2) читаем: "...вместе с устроением живого существа, я имею в виду человека, вложенное в нас некоторое прирожденное стремление (точнее: семенной логос), в себе самом заключающее побуждение к общению с любовью Божиею"⁶⁹⁰. Затем несколько дальше: "получив заповедь любить Бога, приобрели мы также и силу любить, вложенную в нас при самом первоначальном нашем устройстве. Доказательство этому лежит не во вне, но каждый может это узнать сам собою и сам в себе. Ибо от природы в нас есть вожделение прекрасного... Что же досточуднее Божией красоты?.."⁶⁹¹. Наконец, он заключает: "...люди по природе желают прекрасного; в собственном же смысле прекрасно и достолюбезно благое; а благо – Бог. К благому же все стремится; следовательно, все стремится к Богу"⁶⁹².

Вот и основание для постройки подлинно христианской эстетики; это может лечь и в основу философии творчества, о чем будет подробнее сказано при разборе учения Паламы о творческом образе в человеке.

В этом неудержимом стремлении к Богу, конечно, не может быть предела, так как в области абсолютного, в порыве к Абсолюту нет ограничения и условности. Поэтому св. Василий и пишет: "уподобление Богу и крайний предел желаемого есть обóжeние"⁶⁹³.

В загробной судьбе человека важно то, что и тело, "истлевшее во гробе" восстанет, и душа, та самая, которая отлучена смертию, снова будет жить в теле"⁶⁹⁴. Всякий ложный спиритуалистический подход к телу этим совершенно исключается из миропонимания св. Василия. Для него важно целостное обóжение человеческой природы.